β

«У меня автомата нет»

Георгий Албуров — о миссии оппозиции и ее проблемах
Альберт Хабибрахимов
6 мая 2015 4773
Поделиться

Георгий Албуров — о миссии оппозиции и ее проблемах

Октябрьский районный суд Владимира 14 апреля признал виновным соратника оппозиционера Алексея Навального, руководителя отдела расследований Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) Георгия Албурова в краже картины художника Сергея Сотова «Плохой и хороший человек». По версии обвинения, Албуров вместе с другим соратником Навального Никитой Кулаченковым украл картину с местного привокзального забора и подарил ее Навальному на день рождения. Судья Юрий Евтухов приговорил Албурова к 240 часам исправительных работ. Дело против Кулаченкова выделено в отдельное производство, поскольку он находится за границей. Защита Албурова обжаловала приговор, сам сотрудник ФБК уверен, что подпадает под амнистию, объявленную в связи с 70-летием победы в Великой Отечественной войне

Георгий Албуров рассказал корреспонденту «Молока» о целях оппозиции, важности расследований ФБК, сути проводимых им «дачингов» и значении «Анонимного интернационала» (он же «Шалтай-Болтай») в политике.

В переговорочной ФБК на столе лежит точная копия картины Сергея Сотова «Плохой хороший человек». В свое время Албуров сфотографировал оригинал, распечатал в полном размере и приклеил на картонку, как у Сотова. От оригинала отличить невозможно.

— Самое смешное, что Сотов больше никогда не увидит свою картину. Потому что теперь это улика по делу Никиты Кулаченкова, которое вряд ли когда-нибудь будет закрыто. Никто не знает, где сейчас Кулаченков, — рассказывает Албуров.

Уголовно-исправительная инспекция уже определила место, где вы будете работать?

Приговор пока что не вступил в силу — мы его обжаловали. Теперь он вступит в силу только после решения апелляционной инстанции. Когда будет это заседание — непонятно. Но я подпадаю под амнистию, потому что у меня преступление средней тяжести, совершенное впервые, и я не осужден к лишению свободы.

Вы подарили Навальному картину на день рождения, потому что он написал в твиттере, что он «обожает такое». Что еще соратники дарят ему на день рождения?

Хм. В прошлый раз, помимо этого рисунка, подарили всякую еду из KFC, замаскированную под брокколи. Он был под домашним арестом, и это все казалось довольно милым. А вообще, ничего такого оригинального не дарили. Дарили билеты в цирк или еще куда-нибудь. Но и совсем банальных подарков вроде открыток «С юбилеем!» тоже никогда не было.

На суде вы ссылались на слитую «Анонимным интернационалом» переписку, которая якобы принадлежит заместителю главы управления внутренней политики администрации президента Тимуру Прокопенко. Если верить этим сливам, то администрация президента в вашем уголовном деле сыграла не последнюю роль. Почему вы доверяете им?

Да, я доверяю переписке, которую слил «Анонимный интернационал». Потому что некоторые фигуранты этой переписки уже признались, что это действительно они, а те, кто не признались, даже не пытались эту информацию опровергнуть. Мы на основе предыдущих сливов «Анонимного интернационала» написали много расследований. И никто на нас даже в суд не подавал с требованием эту информацию опровергнуть.

Лично я занимаюсь расследованиями каких-то коррупционных проявлений или поиском дач и офшоров. И для меня очень интересно то, что публикует «Анонимный интернационал». Это большой источник информации, которым я часто пользуюсь во время расследований. При этом у нас нет какой-то дополнительной коммуникации с «Анонимным интернационалом». Мы, как и все, скачиваем всю информацию с их сайта, просто изучаем ее более детально.

Я не знаю, кто за ними стоит. Вполне вероятно, что это какие-то сотрудники администрации президента из другого лагеря, из другой башни. Если это правда, то это прекрасно! Пусть одни сливают других, те сливают третьих, ради бога! Мы этому только рады.

Если это так, то зачем они это делают?

Понятно, что в администрации президента, да и вообще во власти идет адская межвидовая борьба. Одни мочат других, те мочат следующих или враждуют вместе против первых и так далее. Для российской системы власти это естественное состояние. То, что они, возможно, используют такие методы, — замечательно! Это дает нам понять, что нужно мочить их всех.

То есть цель оппозиции — мочить власть?

Ну, глобальная цель оппозиции — мочить власть и приходить к власти самой.

Сами члены «Интернационала» говорили, что у них есть небольшой круг постоянных клиентов. ФБК и Навальный входят в этот круг?

Нет, мы никогда в жизни не просили у них что-либо взломать или что-либо найти. Во-первых, потому что это незаконно. Во-вторых, потому что если ты у кого-то что-то заказываешь, то у тебя за это попросят деньги, а у нас денег, чтобы им платить, нет и никогда не было.

Вы говорили, что «плакатное дело» — это реакция властей на проводимые вами «дачинги».

В том числе. Конечно, это все в совокупности, но самой больной точкой оказались именно «дачинги». Потому что, если верить той же переписке Прокопенко, это серьезный удар по Вячеславу Володину. Вообще, если мы почитаем переписку Тимура Прокопенко, то увидим, что у него каждый раз, когда кто-то плохо пишет о Володине, начинается истерика. Прокопенко занимается тем, что с форума МГУ стирает негативные посты о Володине. Неудивительно, что после расследований по кооперативу «Сосны» и всех «дачингов» у них появилось желание отомстить.

Если верить тем же «сливам» «интернационала», то в переписках Прокопенко очень много уделяется внимания Навальному, ФБК и «Партии прогресса». Даже больше, чем президенту России Владимиру Путину или тому же Володину. Если вами так активно интересуются в администрации президента, то зачем громко анонсировать «дачинги»? Ведь в итоге предполагаемые хозяева дач готовятся к вашему приезду.

На самом деле это хороший вопрос. Мы перед каждым «дачингом» продумываем, что могут сделать владельцы этих домов, чтобы для них эта история закончилась хорошо. По-хорошему, они должны запереться дома, закрыть ворота и никого не трогать. Это самая лучшая стратегия. Мы тогда придем, постоим, не будем знать, что нам делать, и разойдемся. Но каждый раз они выбирают самую дебильную тактику, которую только можно придумать. Они останавливают нас ГАИшниками, они натравливают на нас какой-то уголовный розыск, какие-то деревья высаживают на дорожках, по которым мы хотим пройти. Что они только не делают. И все это идет нам в плюс или просто делает мероприятие веселым и интересным.

Что касается вопроса об анонсировании, то все очень просто. Наша задача — привлечь к этому делу людей, активистов. Мы не можем обзвонить десять тысяч человек из нашей базы активистов, хотя технически такая возможность есть. Все равно среди этих десяти тысяч как минимум 300 человек — а то и три тысячи — окажутся ФСБшниками, борцами с экстремизмом или обычными ментами, которые к нам записались, чтобы шпионить за ФБК и как-то контролировать ситуацию. Мы знаем, что у нас нет никакой возможности эту операцию засекретить. Потому что всех прослушивают, огромное количество людей из ФСБ, центра «Э» и еще откуда-нибудь занимается только тем, что следит за нами. Поэтому мы решили, что раз у нас не получается что-то сделать секретно, то мы будем делать все максимально публично.

И потом, представьте себя каким-нибудь Володиным. Вот ты наворовал, сидишь на своей даче, а тут к тебе приходят 50 человек с фотоаппаратами и начинают снимать твое лицо, твой огород, твой пруд, твою вертолетную площадку. Конечно, у тебя от этого дикого бомбит. Ты требуешь, чтобы срочно прислали ментов, уголовный розыск, ГАИ, чтобы они всех разогнали. Очень смешная реакция. Она показывает, насколько тупые люди сидят у нас во власти.

Новые «дачинги» будут?

Конечно, будут. Сейчас потеплеет, и мы этим займемся. Как раз суд отменил мою подписку по Московской области. Я же до конца суда мог ездить только по Москве и области, а теперь подписка закончилась. Так что мы теперь можем проводить «дачинги» где угодно.

Как правило, российскому народу не очень интересны загородные дворцы чиновников.

Нет! Вот я раньше тоже так думал, но это абсолютно не так! У каждого поста ФБК есть статистика, в которой мы можем посмотреть, с какого поста сколько пришло пожертвований. Так вот, пост про кооператив «Сосны» был самым рекордным по фандрайзингу. Казалось бы, что там: фоточка и три справки на дома. Но людям это ужасно понравилось, многие пожертвовали на это деньги и сказали: «Да, ФБК, мы вас поддерживаем, делайте это дальше. Вот вам наши пожертвования».

История с домами очень простая, именно поэтому она так хороша. Во-первых, ее проще делать. Во-вторых, ее проще понимать. У многих есть дачи, все представляют, сколько стоит загородный дом в том или ином месте. Все прекрасно понимают, как выглядят шесть соток, сколько стоит эти шесть соток обустроить, построить там дом, баню и так далее. Мы просто показываем людей, у которых в декларации два миллиона рублей дохода, и показываем их дом площадью тысяча квадратных метров и пару гектаров земли рядом с домом. И люди прекрасно понимают, что если человек живет на одну зарплату, то он никогда в жизни себе такой дом не построит. Значит, этот человек ворует, значит, этот человек живет, обворовывая всех нас. И это действительно работает. Людям нравятся прекрасные фотографии, они их прекрасно распространяют, показывают родственникам, знакомым. Это гораздо эффективнее и проще, чем рассказывать людям про офшорные схемы Якунина. Ты показываешь им дворец, у них сразу в голове возникает понимание, что человек настоящий вор.

Что мешает расследованиям ФБК?

Мешают уголовные дела, которые власть постоянно возбуждают против Навального, сотрудников ФБК и наших сторонников. Я на своем примере прекрасно понял, сколько это отнимает времени. Тебе нужно постоянно ходить в Следственный комитет, ты живешь в постоянном ожидании обыска. Ждешь, когда к тебе придут и отнимут всю технику. Тебе надо тратить большое количество времени, чтобы перестраховаться, продублировать всю информацию, залить ее в «облако», зашифровать и передать кому-нибудь пароль, чтобы в случае чего твое дело продолжили другие.

Еще есть в России проблема с получением информации. Что бы мы ни попросили, нам этого не дают, несмотря на то, что наши государственные органы, по идее, являются открытыми. Мэрия Москвы, когда мы просим ответить, кому они дали в аренду земельный участок, который принадлежит городу, всем жителям, нам не отвечают. То же самое происходит с заявлениями в прокуратуру и Следственный комитет. Ни одно наше заявление не было доведено до уголовного дела. Проблема в том, что когда мы пишем заявление на какого-нибудь Бастрыкина, мы же пишем Бастрыкину. Кому мы писали про единоросса Владимира Пехтина, у которого две квартиры и дом в Майями? Мы писали единороссу Пехтину [смеется]. Тому же Бастрыкину мы пишем заявления на Якунина и всех остальных жуликов. Естественно, они не возбуждают друг против друга дела. Но это же не значит, что мы не должны писать. Мы пишем и будем писать.

Что могло бы помочь в борьбе с этими препятствиями?

Если бы в Госдуме оказалась половина честных депутатов, которые бы устраивали депутатские расследования, которые бы делали депутатские запросы. Ни один Дима Гудков, который там более-менее чем-то занимается, а нормальная оппозиционная фракция, которая бы выбрала одним из приоритетных направлений борьбу с коррупцией. Тогда бы все было совершенно по-другому. Тогда бы у нас было больше инструментов и больше возможностей что-то делать. И мы сейчас к этому стремимся. Это политическая задача, которую мы будем решать в 2016 году (в 2016 году пройдут выборы в Государственную думу — прим. «Молока»).

Говоря о выборах. Сейчас сформировалась новая демократическая коалиция, которая уже ведет активную подготовку к выборам. Это уже не первая попытка оппозиции объединиться. В чем принципиальное отличие этого альянса от предыдущих?

Отмечу, что это не в прямом смысле объединение. Мы не объединяемся все в одну партию. Мы просто собрались и сказали: «Да, мы понимаем, что надо участвовать в выборах единым списком. Мы не хотим быть спойлерами друг друга, мы хотим выдвигать единых оппозиционных кандидатов, чтобы они шли от нашей демократической коалиции. Чтобы эти люди получали поддержку и всех нас, и всех тех медийных персон, которые нас поддерживают». Сейчас будут выборы в трех регионах, в которых мы обязательно поучаствуем. Это Калужская область, Костромская область и Новосибирск. Выдвинем там кандидатов с помощью праймериз. Я надеюсь, это будут хорошие выборы, что-то вроде тренировки перед 16-м годом. А в 16-м году все уже будет более серьезно. Многие из нас к этому времени получат судимость, из-за которой они не смогут участвовать в выборах. Например, Алексей Навальный.

То есть цель коалиции — добиться того, чтобы во власти стояли сторонники оппозиции?

Да дело даже не в оппозиции! Цель в том, чтобы во власти были нормальные люди, которые не воруют и не врут, которые занимаются своим делом, работают на граждан, а не те люди, которые там сейчас сидят и воруют. Это наша политическая цель, которую на самом деле разделяет большинство россиян. Борьбу с коррупцией разделяет абсолютное большинство россиян. И в этом плане их идеи не представлены ни в Госдуме, ни в региональных парламентах. Мы будем эту проблему решать.

Как добиться честных выборов?

Нужно давить на власть. Мы будем наблюдать за ходом выборов, ни одно нарушение не останется незафиксированным и безнаказанным. У каждого стола будут стоять наблюдатели и внимательно следить за тем, чтобы ничего не было вброшено, ничего не было сфальсифицировано.

Предыдущие выборы показали, что наблюдатели не всегда эффективны.

Это уже вопрос распыления ресурсов и концентрации. Если мы сделаем так, что на каждом избирательном участке будет по пять наших наблюдателей, то там ничего не произойдет и выборы будут честными. Либо это будет грандиознейший скандал, и эти выборы станут просто невероятным фарсом, чего власть не хочет допустить. Потому что для нее легитимность — это очень важный момент.

Есть тенденция, что за Москвой какая-либо деятельность, необязательно оппозиционная, заканчивается. Люди в регионах, грубо говоря, апатичны. Почему?

Потому что все в регионах сидят и смотрят на Москву с открытым ртом. Они ждут, когда в Москве что-то сделают: свергнут Путина или пришлют им какие-то указания и материалы на местных чиновников. Все в регионах надеются на Москву. Сейчас ситуация постепенно меняется. У нас есть большое количество регионов, которые занимаются прекрасными антикоррупционными расследованиями и участвуют в выборах. В Вологде есть Евгений Доможиров, у которого уже, наверное, машин пять сожгли. Но он все равно продолжает выпускать свою газету, продолжает заниматься расследованиями. В Санкт-Петербурге у нас есть филиал Фонда борьбы с коррупцией, где Дмитрий Сухарев делает совершенно прекрасные расследования, через день выпускает материалы про местных чиновников и их недвижимость. Это все очень здорово, люди постепенно учатся работать.

Вы сам из Уфы. Чем там сейчас занимается местная оппозиция?

Я не слежу за политической обстановке в Уфе, честно говоря. Я уехал оттуда много лет назад и последний раз был там года два назад. То времени не было, то подписка о невыезде, то еще что-то. За новостями из Уфы я слежу по федеральным СМИ. Если что-то вижу — читаю, но за тем, кто чем занимается, не слежу.

А почему вы решили перебраться в Москву?

Во-первых, я поехал учиться. Во-вторых, я не очень понимал, что делать в Уфе. Я бы не сказал, чтобы в те времена у меня были политические амбиции, я тогда не занимался какими-либо расследованиями. И если бы я остался в Уфе, то, честно говоря, даже не знаю, чем бы я там занимался.

Вам не кажется, что внутренняя миграция — это еще одна проблема нашей оппозиции? Люди часто рвутся в Москву, на крайний случай — в Петербург.

Да. У нас часто региональные активисты, добившись каких-то небольших успехов на местах, прекращают мочить местных жуликов и рвутся на федеральный уровень. Они начинают писать про Сечина и Якунина. В итоге большинство людей пишут в твиттере про Сечина и Якунина, а местные губернаторы спокойно сидят на своих местах — им никто не мешает. Но люди, которые занимаются региональными расследованиями, — они невероятно успешные, их ужасно боятся. В будущем они будут местными депутатами.

Если верить опросам населения, рейтинги Путина с каждым разом растут, а рейтинги оппозиции падают. Как вы считаете, эти рейтинги и антирейтинги завышены?

Из той же переписки, слитой «Шалтаем», мы видим, как администрация президента дает указания, какие рейтинги, когда и кому ставить. Поэтому все эти рейтинги — фикция. Потому что все они формируются либо напрямую из администрации президента, либо после круглосуточной долбежки по телевизору. И цена этих рейтингов — ноль. Они абсолютно ничего не стоят, не стоит на них ориентироваться.

И потом, мы же тоже проводим свои опросы. И мы видим, что наши ценности разделяет абсолютное большинство россиян. Все хотят борьбы с коррупцией, все хотят, чтобы чиновников наказывали за незаконное обогащение. Так что мы знаем, что на честных выборах мы найдем поддержку большинства россиян.

То есть отчасти такая картина складывается из-за пропаганды по телевизору?

Конечно. Потому что так сложилось, что, несмотря на интернет, большинство россиян получают информацию из телевизора. А по телевизору никогда в жизни про Навального чего-то хорошего не скажут. Но ведь на выборах в мэры Москвы нашли способ донести до людей информацию: стояли пикеты, стояли кубы, раздавали газеты. Нужно разговаривать с людьми, это реально работает.

Лично вам удалось переубедить кого-то, кто верит телевизору?

У меня есть опыт разговора с человеком с улицы. И мне кажется, что удалось. Хотя возможно, что кто-то из них врал и соглашался со всем, что я говорю, просто потому, что очень спешил [смеется]. Но результаты Навального на мэрских выборах говорят о том, что нам удалось переубедить многих людей.

Если говорить о способах смены власти, можно ли применить в России протестные методы других стран? Например, в Чехословакии в ходе «Бархатной революции» народ практически бескровно добился отстранения коммунистической партии от власти.

Мы видим, что сейчас происходит в стране. Мы видим, какие дворцы себе отгрохал Путин. Надо быть реалистами и понимать, что Путин мирно на пенсию не уйдет, он будет держаться до последнего. Непонятно, в каком формате он уйдет. Будем надеяться, что все-таки мирно, и потом будет сидеть живой и здоровый на скамье подсудимых и отвечать на наши вопросы. Сейчас это обсуждать рано, но в любом случае это произойдет. И для меня, и для вас, и для всех остальных это произойдет внезапно.

То есть вы не исключаете, что не обойдется без крови?

Очень хотелось бы, чтобы все прошло мирно. Но кто знает, как далеко готовы зайти эти люди во власти. Готовы ли они стрелять.

А оппозиция не может стрелять?

У меня автомата нет, если что. Я сторонник исключительно мирного протеста. Я считаю, что люди, которые стоят на площади и никуда не уходят, являются самым мощным средством давления на власть. Если сто тысяч будут круглосуточно стоять на Площади Революции или на Красной площади, то это заставит власть уйти, объявить новые выборы и так далее. Будет ли власть стрелять в этих людей — я не знаю.

Последние несколько лет фигурантами уголовных дел, помимо Навального, становятся его сторонники и даже родственники. Часть из них — Владимир Ашурков, Александрина Маркво, Никита Кулаченков — вынуждены скрывать за границей. У вас не было мыслей покинуть Россию, попросить где-нибудь политическое убежище?

Тут каждый должен сам для себя решать: готов ли он рисковать и сидеть на скамье подсудимых. Я решил, что для меня уехать будет неприемлемым вариантом, потому что это неправильно. Я много лет занимаюсь тем, чем занимаюсь, мне нравится моя работа. И бросить все из-за какой-то фигни, из-за какого-то рисунка с забора — неправильно. Поэтому я решил остаться и рискнуть. Конечно, пять лет сидеть не хотелось, но жить всю оставшуюся жизнь где-нибудь в Прибалтике или Европе для меня неприемлемо. Я не могу представить, что свяжу свою судьбу с какой-то другой страной, где я буду жить и непонятно чем заниматься.

У меня есть небольшой опыт общения с людьми, которые были вынуждены уехать из страны. Зачастую эти люди живут несчастливой жизнью. Их выдавили, они скучают по родине, по бородинскому хлебу, кефиру и всему остальному. Мне не очень хочется такой жизни.

Вы были доверенным лицом Евгении Чириковой, когда она баллотировалась в мэры Химок. Сейчас лидеры оппозиционного движения 2011-2012 годов уезжают из России. Как вы относитесь к этой тенденции?

Это, прежде всего, человеческий вопрос. Уезжают не лидеры, уезжают конкретные люди со своими семьями. У каждого свои причины. Я не знаю, что происходит в их головах, что происходит в их семьях. Может быть, им действительно лучше уехать из страны — по каким-то личным обстоятельствам. Я не могу их не обсуждать, не осуждать. Это их вопрос, их право. Уехали — значит, так надо.

Сейчас телеканал «Дождь» работает над политическим сериалом «Завтра». Смотрели?

Я слышал, но не смотрел.

Суть сериала в том, что на очередных выборах президента России победу одержал лидер условной оппозиции, и все вокруг остановилось. В Кремле некому работать, потому что все ушли, а Москва осталась без электроэнергии. Вы себе это так представляете?

Нет, я представляю это себе не так. Так никогда не бывает [улыбается]. Потому что коррупционеров и жуликов на самом деле очень мало. Никто Москву без электричества не оставит. Как сказал Навальный в одном из своих интервью: «Если сегодня революция, это не значит, что завтра не надо идти на работу». На работу идти надо. И то, что Якунин не выйдет, а будет сидеть где-то в тюрьме, это не остановит железные дороги. Потому что это большая система, которая существует не благодаря Якунину. Она существует вопреки Якунину, вопреки всему его воровству. И если его не будет, то все будет работать гораздо эффективнее. Если мы посмотрим на руководителей госкорпораций, то увидим, что большую часть своего времени они занимаются какой-то фигней. Они не управляют железными дорогами или еще чем-то, они ездят на гору Афон или за Благодатным огнем. Так что без них все будет гораздо лучше, чем сейчас. Я в этом уверен.

Поделиться
comments powered by HyperComments

«Алые паруса» и ночные чудеса

Казаки, алкоголь и драки: кошмары главного выпускного страны

Валар дохаэрис

О предложении Милонова запретить «Игру престолов»

Марсианские хроники

Будет ли жизнь на Марсе: что ученые искали на «красной планете» и что им удалось найти

Кто не работает, тот сидит

Что бывает за тунеядство в разных странах мира

Чёрный Ренессанс

Переходный возраст Европы: красота и жестокость гуманизма

Большая и страшная Америка

История сверхдержавы для зрителей госканалов

Музей боёв Донбасса

В Петербурге открылся музей Новороссии с минами, флагами и натовскими касками

В России не летают ракеты

«Протон», «Прогресс» и другие неудачи Роскосмоса

«Я не люблю ярлыки»

Ирина Прохорова — о шансах оппозиции и отношении к памяти

История геноцида армян

За что младотурки уничтожили тысячи армян

«Я из нудистской семьи»

Ларс фон Триер о сексе и алкоголизме

Карл Карлович

Отец русского фоторепортажа немец Карл Булла

Добродушный президент

Самые важные вопросы президенту России Владимиру Путину

Прямая линия

Альтернативные вопросы президенту России: от любимой еды собак до ожидания люстрации

«У нас с правами человека беда»

Уволенный преподаватель СПбГУ о том, как Россия освобождается от демократии

«Мы есть везде»

Цыганка из Петербурга о цыганской жизни, музыке и бесконечном празднике

Используй силу, Люк

«Мне просто хотелось побыстрее снять фильм, в котором летала бы Звезда Смерти»

Приручить издателя

Изучили книжную индустрию с главным редактором «АСТ»

«Это ваша проблема, а не моя»

Кураев и Гельфанд — о диалоге между религией и наукой

Хьюстон, у нас собака

За бездомными питомцами в американских городах будут следить при помощи дронов