Ирина Прохорова — о шансах оппозиции и отношении к памяти
Бывший председатель Федерального гражданского комитета (ФГК) партии «Гражданская платформа», издатель, сестра бизнесмена и политика Михаила Прохорова Ирина Прохорова 25 апреля в рамках встречи «Открытой России» говорила о политических возможностях в России и о том, какой должна быть политическая борьба. Она считает, что просветительская работа с обществом важнее баррикад и предвыборных кампаний.
Ирина Прохорова рассказала корреспонденту «Молока» о будущем «Гражданской платформы» после выхода из партии ее брата, о шансах новой коалиции оппозиции на победу, кто такие интеллигенты и о бережном обращении с памятью.
В прошлом году вы покинули пост лидера Федерального гражданского комитета «Гражданской платформы», но из партии не вышли и даже остались в комитете. Почему?
Я, во-первых, не была членом партии — в «Гражданской платформе» такое возможно. С поста лидера я ушла, потому что мнения в партии по поводу аннексии Крыма разделились. Мы попросили региональные отделения обсудить этот вопрос и прислать свое резюме. И выяснилось, что подавляющее большинство региональных отделений высказались в поддержку присоединения Крыма. На что я сказала, что уважаю мнение однопартийцев, но это противоречит моим убеждениям. В Федеральном гражданском комитете я осталась, потому что в тот момент я не считала, что мои противоречия настолько сильны, чтобы я вообще покидала Федеральный гражданский комитет, куда входили замечательный люди: Андрей Макаревич, Леонид Ярмольник, Людмила Улицкая, Екатерина Гениева.
Еще во времена президентских выборов 2012 года «Гражданскую платформу» часто обвиняли в том, что она выполняет функции партии-спойлера. Эти обвинения были обоснованы?
У нас очень любят, особенно в среде единомышленников, навешивать друг другу всякие неприятные определения. То и дело слышу, как оппозиционные партии обмениваются подобными «комплиментами». Я не люблю навешивания ярлыков. Проблема заключается в том, что в отсутствие объединения демократических сил каждая партия вынуждена идти на выборы в одиночку и поневоле сталкиваться на одних и тех же участках с другими кандидатами от оппозиции. Кстати, в прошлом году во время подготовки к московским муниципальным выборам «Гражданская платформа» предложила партиям объединиться, но получилось как всегда.
Буквально десять минут назад вы сказали, что проблема российской оппозиции в том, что оппозиционеры страдают снобизмом. Это не навешивание ярлыков?
Нет. В данном случае я говорила не о какой-либо конкретной партии. Это скорее даже не проблема оппозиции, это проблема нашего общества, которое не очень демократично и заражено снобизмом, представлениями о том, что люди у нас ни к чему не готовы, что народ у нас темный, ничего не понимает. Это, к сожалению, широко распространенное заблуждение.
Нынешний лидер партии Рифат Шайхутдинов заявил, что «Гражданская платформа» будет существовать вне зависимости от того, состоит в ней Михаил Прохоров или нет. Есть ли у нынешней «Гражданской платформы» будущее?
Честно говоря, не думаю. Шансы «Гражданской платформы» в том виде, в каком она существует сейчас, близки к абсолютному нулю. Мне кажется, что это будет такая жизнь после смерти.
А как вы оцениваете шансы Шайхутдинова?
Я не вижу этого человека в роли лидера и генератора идей.
Большую часть сегодняшней оппозиции представляет интеллигенция. Какова их роль?
Если вы сами говорите, что интеллигенция составляет подавляющую часть оппозиционных общественных движений, то роль ее очень велика. Интеллигенция всегда была синонимом мыслящих, прогрессивных, просвещенных людей. И если среди оппозиции действительно много интеллигенции, то у нее (оппозиции — прим. «Молока») большой потенциал развития.
На встрече в библиотеке имени Маяковского вы говорили, что 9 мая, праздник со слезами на глазах, превратился в «веселые парады с наклейками на автомобилях». По-вашему, во что это выльется для власти и общества?
Мне трудно судить. Я не склонна думать, что в этом всем есть какой-то злой умысел. Просто с символическими вещами, особенно со священными символами, надо обходиться очень осторожно. Когда уходит поколение, для которого война была реальным опытом, и приходит генерация, в большинстве своем никогда войны не знавшая, надо найти правильный способ воскресить память о войне. Сейчас память о войне реанимирована, и я считаю, что это хорошо, потому что в 90-е годы эта тема вообще исчезла из общественного сознания. Но жонглирование вырванными из контекста символами и лозунгами порождает стихийное злоупотребление. Отсюда все эти наклейки — «На Берлин!», «Можем повторить!». Но ведь для людей, которые в 45-м году шли на Берлин, это обозначало совершенно другое, это было связано с освобождением страны. И Великая Отечественная война всегда оценивалась людьми как освобождение Родины от фашистов. Особенно теми, которые воевали. Когда такая наклейка появляется на иностранной машине, это провоцирует разговоры о завоевательных походах, а не о защите Отечества, потому что контекст другой. Я против этого, с памятью надо очень бережно обращаться.
Подобное замещение памяти торжеством не говорит о том, что 9 мая как дата победы в Великой Отечественной войне себя исчерпала?
Я так не думаю. Вопрос в том, что вспоминать и как вспоминать. Я считаю, что 9 мая должно быть всегда стимулом для общества работать над увековечиванием памяти погибших соотечественников, до сих пор не преданных земле. Различные поисковые группы постоянно находят в лесах не погребенные кости людей, павших на войне. Необходимо идентифицировать останки, что при современном развитии науки облегчает задачу. Сотни тысяч до сих пор числятся пропавшими без вести, в том числе, кстати, и мой дедушка. Я была бы счастлива, если бы обнаружилось место его гибели, чтобы я могла положить на его могилу цветы. Для меня это очень важно.
Что вы ждете от выборов в Государственную думу, которые пройдут в 2016 году?
Можно я оставлю этот вопрос без комментирования? [смеется] Все зависит от того, какие будут условия, насколько честной и справедливой будет борьба. Если будет принят еще целый ряд запретительных законов, которые практически отрезают любые внепарламентские партии от выборов, тогда ничего ожидать не стоит.
Сейчас формируется новая оппозиционная коалиция. Недавно ее поддержал Михаил Ходорковский. Как вы оцениваете его политический потенциал?
Я с большим уважением отношусь к Михаилу Борисовичу и глубоко сочувствую ему, ведь за свои демократические убеждения он пострадал, пожалуй, больше всех.
Нынешняя оппозиционная коалиция — это созвездие ярких людей. И для меня главный вопрос — смогут ли они договориться в очередной раз? Я понимаю, что это очень сложно, поскольку каждый из них — лидер. А лидерам тяжело поступаться даже малой частью своих амбиций. Но мне хочется надеяться, что интересы общего дела позволят, наконец, создать альянс, основанный на взаимопонимании. В конце концов, у нас есть целый ряд исторических примеров подобных благотворных компромиссов: например, отцы-основатели Америки тоже были яркие личности, но они как-то достигли консенсуса ради высокой миссии.
Каковы дальнейшие политические планы вашего брата?
Спросите об этом у моего брата [смеется]. Я не правомочна отвечать за него и за его будущие планы.