Беженцы c Донбасса изменили российский театр
Полгода назад, после новой волны боевых действий на востоке Украины, в Димитровград перебрались 13 украинских артистов. 11 человек из Луганска, два — актер Андрей Бориславский и главный художник Владимир Медведь — из Донецка. Сейчас они играют на сцене местного драмтеатра имени А. Н. Островского. Актеры живут и работают в городе по временному разрешению. Вопрос с жильем у всех тоже решен. Кто-то живет в общежитии, кто-то — на съемной или служебной квартире. «Молоко» поговорило с Бориславским и Медведем о том, как они покинули Украину и начали новую жизнь в России.
«Пусть будет Украина, но только в составе России»
Ведущий актер донецкого театра Андрей Бориславский приехал в Димитровград в октябре 2014-го года. До этого он два месяца гостил у армейского друга в Сочи. Несмотря на режиссерское образование, Бориславский предпочитает играть спектакли, а не ставить их.
Лангет на его руке — последствия попытки актера попасть на малую Родину. В декабре у Бориславского умер отец, и он поехал в Донецк на похороны.
— Я поехал на похороны, попытался попрощаться. А попасть же на Украину очень сложно, поэтому я очень крутыми путями ехал. Из Ульяновска самолетом в Москву, с Москвы — в Ростов. Из Ростова я взял такси, должен был доехать до погранпоста, перейти границу. На территории Донецкой области меня должны были встретить. Ну и километра три-четыре я не доехал до границы — попал в аварию, — рассказывает Бориславский.
Машина, в которой ехал актер, врезалась в российский БТР, патрулирующий приграничный участок. Основной удар пришелся на правую сторону, где сидел Бориславский. Он говорит об этом неохотно. По его словам, таксист слишком поздно увидел «стоявший на дороге транспорт». Результат — открытый перелом руки.
— Меня сразу же отвезли в ближайшую больницу в Матвеев-Курган, на границе с Донецкой областью. Там оказали первую помощь. Потом я понял, что ждать операцию придется долго. Созвонился с дочерью — она в Москве живет. Она созвонилась с друзьями, ее друзья забрали меня и отвезли в Краснодарский край, в Тихорецк. Там посадили в поезд, и я приехал сюда. В Донецк я так и не попал.
В Димитровграде Бориславскому нравится. Люди здесь, по его словам, душевные и простые, а город — чистый. Но мысли о поездке в Донецк его не покидают.
Драматический театр имени А. Н. Островского в ДимитровградеФото: Сабина Хайдарова
— У меня там мама осталась, брат, друзья. На могиле отца хочу побывать. Но это в Донецк, не на Украину. На Украину я не хочу, — говорит он.
Сейчас актеры получают гражданство. На это уйдет еще полгода. К тому моменту, когда все документы будут готовы, у них закончится контракт с театром. Бориславский планирует продолжить сотрудничество.
— Буду продлевать [контракт]. Театр для меня многое сделал, а я свои долги еще не вернул. Поэтому ближайшие три-четыре года буду работать здесь. Хотя невозможно говорить, что будет через полгода. Вот кто полгода назад знал, что вообще так сложится?
К Евромайдану Бориславский относится отрицательно. Он вообще к независимости Украины относится отрицательно. С тех пор, как в 1991 году Украина отделилась от СССР и стала независимым государство, актер ни разу не был на выборах.
— Я, грубо говоря, не признавал и не признаю эту власть. Я родился в Советском союзе и считаю своей родиной Советский союз. И когда мне говорят, что я сепаратист, я говорю: «Вы ошибаетесь, это вы сепаратисты. Это вы начали разделять, а не я» Украина? Пусть будет Украина, я не против. Единая Украина, целостная Украина. Но только в составе России.
Бориславский намерен получить российское гражданство. Говорит, если на Украину пустят с российским паспортом, то поедет, а если нет, то «делать там нечего».
— Я давно подумывал о переезде в Россию. Кто бы подумал, что так сложится. Говорил, хорошо бы в Россию переехать. Видимо договорился — переехали, — с грустной улыбкой заканчивает Бориславский.
«Так, как здесь, нас нигде не встретят»
Главный художник Владимир Медведь перебрался в Димитровград из Донецка в июле. Сейчас он делает третий спектакль. Сам Медведь родился на Сахалине и жил там четыре года. Потом семья переехала в Донбасс.
— Отец строил шахту в Донецке, потом всю жизнь на ней и проработал. Два года назад умер, похоронен недалеко от шахты. Можно сказать, что это моя абсолютная Родина. Но с другой стороны, жизнь так складывалась, что школу я закончил в Донецке, а художественное училище заканчивал в Ростове-на-Дону. Служил в российской армии, потом работал в Минске. В институт поступил в России. Затем в Донецком национальном академическом украинском театре работал. И вот сейчас опять попал в Россию [смеется].
— Там думали все одинаково. Потому что история Майдана и лозунги, под которыми все выходили, устраивали большую часть населения Украины, — вспоминает Медведь про события, произошедшие в Киеве в конце 2013 года. — Потом произошла подмена понятий. Лозунги и флаги поменялись, все повернулось в другую сторону. Это было большой неожиданностью. Очень долго не верилось, что такое может быть. Когда в Славянске уже были бои, мы не верили, что такое может быть, и что это докатится до нас.
Когда начались первые обстрелы Луганска, и местные актеры решили уехать, он понял, что «тоже пора». Но сначала ему нужно было забрать дочь, которая училась в институте во Львове.
Медведь рассказывает, что студенты института, в котором училась его дочь, выходили на главную площадь города с лозунгом «Кто не скачет, тот москаль». Кто-то по собственной воле, кто-то — нет. Кроме того, часть денег, которые они отдавали за обучение, стала уходить на финансирование АТО.
— Получается, что я ей даю деньги, и на эти деньги бомбят меня!
Дорога до Львова была напряженной, вспоминает художник. По поезду ходила группа военных и выборочно кого-нибудь осматривала. Успокоились только, когда вместе с дочерью сели на поезд «Львов — Москва».
Совсем недавно сестра Медведя вывезла из Донецка их 82-летнюю мать. По словам художника, его матери в какой-то степени повезло. Чтобы оформить все необходимые документы для беспрепятственного выезда из Донецка, она должна поехать в Киев, куда попасть тоже практически невозможно. Подать там заявление на получение пропуска, вернуться в Донецк, подождать около десяти дней, вновь поехать в Киев за готовыми документами.
— Это не какие-то условности, это попытка зажать, заблокировать людей и бомбить их! Кто это придумал? Это нормальный человек придумал?! Или урод? Урод! Семь месяцев без пенсии, на каких-то пайках. Это безумие!
В итоге мать Медведя выезжала из Донецка без пропуска. На первом блокпосту силовики произвели выборочную проверку документов, до женщины очередь не дошла. А второй блокпост разбомбили прямо перед их автобусом.
— Автобус пропустили со словами: «Езжайте быстрее, мы сейчас будем трупы собирать». Я не знаю, чего хотят люди, которые все это затеяли. Это все похоже на сюрреализм. Я не знаю, как об этом говорить, потому что пока сам под бомбежкой не окажешься, кажется, что этого нет. Просто нет. Помните, как у Чехова — «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». А он [снаряд] вот летит.
Во Львове дочь Медведя училась на факультете дизайна. У нее было широкое направление по коже: гражданский костюм, обувь. В Ульяновской области аналогичного отделения нет.
— Надо заново получать образование, а гражданства нет. Значит, либо на платное поступать как иностранец, а это деньги безумные — откуда они у нас? А сегодня она писала какое-то сочинение, чтобы потом ее допустили до ЕГЭ. А язык-то другой, поэтому сложно. Скидок никаких нет, но, может быть, это правильно.
О дальнейших планах актеры пока не задумывались. Сейчас они активно работают над восполнением репертуара театра. Их главная задача — поставить как можно больше спектаклей, чтобы театр «задышал и покатился дальше в нормальном русле». Кроме того у всех у них много проблем, так что думать о дальнейших планах пока рано.
— У кого-то там [на Украине] родственники остались, они их будут сюда перетаскивать. Некоторые ждут, когда бомбежки закончатся, может быть, вернутся домой. Время еще есть подумать. Про нас-то мало кто знает, так что ни к кому не приходят мысли о перспективах в другом городе. Все только начинают адаптироваться к тому, что мы работаем, нас принимают нормально. Нас город услышал, им интересно смотреть, чем мы занимаемся, как мы работаем. Это дает какой-то якорь. А от добра добра не ищут. Зачем уезжать, когда здесь все нормально? Мы тоже смотрим на город, на театр. Мы смотрим на театр, он смотрит на нас. Да, все эти разговоры о дальнейших планах возникнут, когда будут заканчиваться контракты. Но тут у каждого индивидуально. Кого-то может общежитие не устроит, кого еще что. Но пока действуют условия контракта, мы все в порядке. Нам помогают. Люди, город, местная администрация. Одной паре, например, посудой помогли, потому что они взяли с собой только документы, да и то не все.
Медведь вспоминает, что когда они приехали в Димитровград, их очень быстро разместили, В местном управлении Федеральной миграционной службы актеров уже ждали и приняли отдельно. Детей без проблем устроили в детские садики и школы.
— Когда мы приехали, нам сказали, что так, как здесь, нас нигде не примут. И это, наверное, правильно. К нам на премьеры и губернатор приезжал, и мэр приходил. Здесь значительно проще встретить мэра или губернатора в коридоре. Там [в Донецке], если губернатор приезжал, то человек 15 с ним было адъютантов, охраны, собак [смеется]. Не знаю, почему так. Может быть, город у вас маленький.
Главный художник Владимир МедведьФото: Сабина Хайдарова
Когда Медведь приехал в Димитровград и впервые пошел в местный театр, он спрашивал дорогу у прохожих. Большинство людей отвечали ему, что театра в районе поисков нет.
— Девушка идет с ребенком лет шести. Ну, думаю, этот точно ходит сказки смотреть. «Девушка, вот тут где-то театр», — говорю ей, а она мне: «Семь лет здесь живу, нету тут театра!» Обидно было.
— А мне сразу ответили: «Да здесь, за углом», — вмешивается в беседу Бориславский, который все это время молчал.
— Это потому что мы уже поработали! — шутит Медведь [смеются]. — Мы поставили для себя задачу-минимум, чтобы театр стал посещаемым и город полюбил его. На пустой зал работать безумно тяжело и ни к чему. Сейчас все силы [брошены] на то, чтобы делать качественные спектакли. Отсюда и нам будет комфортно, мы будем чувствовать, что мы нужны. Потому что если будет пустой зал, то сразу возникнет вопрос: «А зачем мы сюда приехали?»
«Война это не только, когда ты стрельнул, а кто-то упал»
Медведь, как и большинство приехавших с Украины людей, активно следит за ситуацией на Родине. После работы он связывается со знакомыми и друзьями, оставшимися в стране, чтобы быть в курсе происходящего. Часть коллектива луганского театра решила остаться в городе и работать дальше. Кто-то из них не нашел работу в России, кто-то — денег, чтобы уехать.
— Сейчас шесть или семь семей живут в театре, потому что их дома просто разбомбило! Конфликт — это лишь красивое слово. Там гибнут люди. И военные, и невоенные. Сегодня утром звонил в Донецк. У нас там, в театре бухгалтер — женщина. У нее четверо детей. Так вот, передали, что убили ее мужа. У людей машины взрывают, дома. Судьбы ломаются, философия ломается, мировоззрение. Война это не только, когда ты стрельнул, кто-то упал, а другой его место занял. Это слом. Пока не почувствуешь на себе, не поверишь, что такое может быть. Той половине Украины кажется, что мы сошли с ума, а нам кажется, что они сошли с ума. Вот сейчас пойти, спросить у них, чего они пошли воевать, никто объяснить не сможет! А стреляют каждый день, стреляют с утра до вечера. Снаряды летят, люди умирают. И страдают в основном кто? Старики и дети. Потому что старикам бежать некуда. Они не успевают добежать до укрытия. И ехать им некуда.
Во время разговора Медведю позвонили знакомые из Донецка. Недалеко от их дома разорвался снаряд, в подъезде выбило стекла. «А бомбоубежище есть рядышком? А обстрел продолжается? Ну, спускайтесь в подвал все. Я еще позвоню вечером».
— Звонила знакомая, с которой мы работали в Донецке. Это она мне утром сообщила о гибели мужа бухгалтера. Надо бежать в подвал, а подвал находится в той стороне, откуда ведется обстрел. Там семья из трех человек: она, мама, папа. Выехать они не могут. Чтобы выехать, надо иметь стартовый капитал порядка $600-800, но их нет. Все, что было, проели.
— Часто так звонят?
— Да. Если раньше [бомбили] какие-то определенные районы, то сейчас стали целенаправленно бить в центр города, именно по домам.
Вариант переноса луганского или донецкого театров в Киев или на территорию, подконтрольную Украине, практически не рассматривался, так как почва для этого не подготовлена.
— Это во время войны 1941-1945 годов нашлись люди, которые все организовали: и заводы вывезли, и театры. Тогда это была государственная программа. А здесь всем не до этого. В Киеве могут поговорить на эту тему, порассуждать. Реально предложить что-то или сделать — нет. Да и потом: все знают, что никто не поедет, поэтому ничего такого не делается.
«Подливать масло в огонь — хуже, чем бомбить дома»
Актер и режиссер Андрей БориславскийФото: Сабина Хайдарова
Во время разговора Медведь несколько раз назвал Бориславского заслуженным артистом Украины. На что актер каждый раз отвечал: «Бывший».
— Вас что, лишили звания?
— Ну, полемика идет, да, — отвечает Медведь. — Эти разговоры начались сразу после того, как люди начали уезжать. Сразу пошли предложения и актеров званий решить, и театр. Наш театр был национальный. Сказали — лишить, забрать, расформировать, труппу разогнать.
— Но это все там [в Киеве] сказали, не наши, — поясняет Бориславский, немного улыбаясь.
— Да. Поэтому я называю по старинке, — улыбнулся в ответ Медведь. Бориславский уходит, за ним приехало такси.
— Как дошло до лишения званий? Все настолько серьезно?
— Это все гнильца, которая сидит в людях. Эти письма пошли не от министерства культуры, а от сотрудников театра.
Медведь объяснил, что некоторые сотрудники театра специально пишут письма в министерство с жалобами на других артистов, собирают подписи за лишение звания народного артиста. Причины у всех разные: кто-то просто не ладит с коллективом, кто-то — хочет получить должность повыше. Однако официального решения пока нет.
— Такие люди есть в каждом театре. Они поднимают вот эту волну: «Почему они выехали?», «Почему они в партизаны пошли?». Это глупость, это низость, это подлость. И так всем плохо, а они еще масло в огонь подливают. Подливать масло в огонь это хуже, чем бомбить мирные дома.
— С этой войной вы, наверное, потеряли много друзей? Не в плане смерти, а в плане диалога.
— Да. Бывает, просматриваешь хроники, видишь, кто чем дышит, и просто перестаешь с кем-то общаться. Потому что если человек думает так, а ты так, то объяснять что-то бесполезно. Только время может рассудить [тяжело вздыхает].
Немного помолчав, Медведь с улыбкой поднимает руки к потолку и говорит:
— А вообще, хочется уже солнышка политического. Чтобы оно взошло, и все сказали: «Боже мой!» Все покаялись и помирились.